Молодые российские дизайнеры не стоят на месте. Учеба, стажировки, изучение основ и истории моды – все свободное и не очень время тратится на развитие и рост. Кирилл Гасилин – мастер цвета и формы – рассказал, какое влияние оказала на него прошлая работа с Александром Васильевым, как он растет сейчас и что ждет от своей работы в будущем.
— Кирилл, у вас нешуточный учебный опыт: стажировка у Доминика Сиро, работа у Александра Васильева. Какой отпечаток это наложило на ваше творчество?
Кирилл Гасилин: После стажировки у Доминика Сиро я стал более деликатно обращаться с тканями. Наследие советской школы моделирования воспитывало (было: давало) более примитивное отношение к ткани, не предполагало изящества в одежде, а скорее, ориентировало (было: давало) на более экономичные конструкции, ткани безжалостно кромсали. Во французской же школе шитья к тканям относятся с большой любовью (наверное, потому что сами их производят), и там не станут резать муслин или шифон, а задрапируют как-то красиво или используют методы моделирования, при которых и вовсе не нужно будет резать ткань. Работа у Васильева позволила мне прикоснуться к истории моды, истории костюма. Я стал использовать старинные методы обработки ткани, и отчасти, конечно, работа с коллекцией Васильева влияла и на те формы, которые создавал я сам.
— Как складываются отношения с учителями? Александр Васильев прилетает к вам на показы. Это для вас важно?
К. Г. С Домиником Сиро мы не поддерживаем связи, а вот с Александром мои отношения продолжаются: я помогаю ему с выставками платьев, с каталогами и книгами, а он дает мне советы относительно моих собственных коллекций, и его мнение для меня очень важно: если ему что-то не понравится, то я могу и отказаться от своего замысла.
— Кто из великих кутюрье прошлого или настоящего для вас истинный Маэстро? Почему? Чему вы у него научились (пусть и заочно)?
К. Г. Нет одного имени, таких очень много, за время своей работы я перебрал много архивов, фотографий с эскизами. Для меня это все очень ценно, и неправильно было бы называть кого-то одного: Пакэн, Пату, Мадлен Вионнэ, Люсьен Лелонг, Кристиан Диор, Ворт…
— Хотели бы сами со временем стать учителем?
К. Г. Чтобы учить, нужно иметь особый талант давать знания в доступной форме. Я не знаю, есть ли у меня такой талант, я никогда не пробовал, но предложения поступают, и я над ними думаю.
— Вы долгое время занимались реставрацией исторических костюмов, смогли во всех смыслах понять и ощутить их красоту. Хотели бы вы в наше время ввести моду на такие грандиозные, сложные, величественные и красивые наряды?
К. Г. Это невозможно, к сожалению. Меняется ритм жизни, меняются стили. Представьте себе женщину, которая с трехметровым шлейфом пытается влезть в переполненный вагон метро. Хотя было бы интересно.
— Наряды их ваших коллекций имеют детальное и при этом романтичное цветовое описание: «юбка цвета крыла горлицы», «пальто из шерсти цвета исландского тумана», «коктейльное платье цвета полярных льдов». Как рождается (было: к вам приходит) эта поэтика цвета? Что приходит раньше – цвет, который хочется воплотить в конкретной модели, или, наоборот, модель, которую хочется воплотить именно в таком цвете?
К. Г. Знаете, в старину все цвета назывались как-нибудь поэтично: «цвет бедра испуганной нимфы», «цвет парижской грязи» или даже «цвет раздавленного клопа», и мне очень нравится точность этих описаний. Когда я создаю эскизы, сначала думаю о фактурах будущей коллекции, потом о цветах, а уже после этого начинаю воплощать это в какие-то конкретные формы.
— А какой ваш любимый цвет? Что он для вас значит?
К. Г. Я считаю, пристрастием к какому-то определенному цвету может отличаться человек, который потребляет моду. А у дизайнера цвет – это его арсенал, его инструмент, дизайнер должен уметь работать со всеми цветами. Наверное, проще работать с черным, серым и белым цветами. Тут не требуется особого умения сочетать цвета, а вот сделать коллекцию в цвете сложнее, но и намного интереснее.
— У вас есть любимый материал для работы (ткань, камни)?
К. Г. Я люблю муслин, шелк, органзу, шифон и пайетки.
— Кто для вас женщина? Почему вы решили начать одевать женщин?
К. Г. Когда я еще ходил в детский сад, моя мама отвела меня на балет «Жизель» и пачки-шопенки так вскружили мои фантазии, что мне хотелось всю эту красоту перенести на улицы города. Так я стал рисовать свои первые эскизы и грезить модой.
— Вы всегда знали, что будете дизайнером одежды или когда-то были на перепутье?
К. Г. Я учился в юридическом и в биотехнологическом вузах, но детская мечта создавать платья одержала верх.
— У вас есть муза?
К. Г. Да. Ее зовут Катя Федорова, она журналистка. Мы всегда вместе выбираем декорации, моделей и музыку.
— Что вам больше всего нравится в вашей работе?
К. Г. Свобода выбора, то, что я могу сам решать, как и что делать, возможность фантазировать и (главное!) видеть, что мои фантазии будут представлять из себя на практике.
— В качестве кого вы бы хотели попасть в историю моды (создателя знакового силуэта, первооткрывателя новой техники шитья и т. д.)?
К. Г. Мне нравится работать со сложными цветами: лиловым и салатовым, розовым, синим и медовым. Меня привлекают нетривиальные сочетания. Возможно, это немного нескромно – самому упоминать об этом, но критики благосклонно отзываются о моих экспериментах, и, наверное, я хотел бы дальше развиваться в этом направлении.
— Что бы вы хотели получить от жизни?
К. Г. Мы с Катей Федоровой решили дожить до старости и где-нибудь в казино Монте-Карло, сидя в мехах и попивая шампанское, бить друг друга по башке бриллиантовыми клюками. Так что хочу дожить до старости и получить клюкой по башке.
Источник: Мода и стиль на Mainplace.ru
